Текст: Александра Генералова
Иллюстрации: проект Ильи Долгова «Гербарий»
Дикие соседи
В Петербург пришла мода на «естественные» парки и клумбы: вместо фигурно посаженных бархатцев — злаки, луговое разнотравье, шалфей и эхинацея. Все началось с «Новой Голландии», а в прошлом году в городе появился общественный сад. Местные жители отказались от скашивания бодяка, крапивы, лопухов и других «дикарей» и теперь наслаждаются фрагментом дикой природы на Петроградской стороне.
Почему сорняки — важнейшая часть городской экосистемы, а их исследование вдруг становится популярным? Рассказывает Ирина Варганова — геоботаник и автор блога и ботанических экскурсий Plant watching для «Открытой карты», фестиваля экскурсий от петербуржцев для петербуржцев.
Лет 10 назад заявление о сортировке мусора вызывало удивление, сейчас, наоборот, странно говорить, что ты мусор не разделяешь. Теперь мода на осознанный подход к окружающему миру пришла в городские парки и скверы: молодым людям нравится, когда городская растительность выглядит естественно. Например, в «Новой Голландии» вместо привычных клумб с декоративными растениями высадили сад с луговыми травами и злаками. (так же поступили и мы в кварталах «Береговой» и balance — прим. «Главстроя»)
В прошлом году жители Петроградской стороны договорились с администрацией, чтобы растения на пустыре на Сытнинской улице не выкашивали. За год на месте унылого пустыря с прогалинами разросся общественный сад, где растут иван-чай, пижма, 8 видов злаков — это уже похоже на луг за городом, а не на городской сквер. На территории сада проходят лекции, встречи местных жителей, появился небольшой общественный огород — складывается новое низовое общественное пространство.
Некоторые жители района недовольны репейником в человеческий рост, а другие с удивлением наблюдают за происходящими изменениями и радуются буйной растительности и атмосфере сельской жизни в центре города. Например, я видела, как пожилой житель из соседнего дома рассказывал внуку на примере сада, как растут крапива и лопух.
Местные жители о саде
Саша Фролова: мне нужен пустырь на Сытнинской, потому что только там мой ребенок может побегать и это будет безопасно и просторно. Детские площадки на районе есть, но их совсем мало, а Александровский парк у метро «Горьковская» оккупирован машинами и продавцами сахарной ваты, гулять мимо которых совершенно неприятно. Наша идея в том, чтобы сад был максимально природным: все само разрастается, мы только поливаем. Отдельно от природного сада мы посадили другие растения — их сложно отличить от естественных зарослей, потому что мы сажаем только местные виды, не вырываем ничего существующего, только добавляем, ну и аккуратно ограждаем камнями, а не специальными оградами. Когда мы работали в саду, познакомились с соседями и их детьми. С детства очень важно мыслить понятиями дальше границ своей квартиры, только так сформируется восприятие города как общего пространства. Не в смысле «общего» — значит «плевать», а в смысле «общего» — значит «нашего».
Психологи говорят, что ребенок к 10 годам знает названия почти всех животных, которых видел в жизни, но не знает названия большинства растений. В науке есть специальное понятие для этого явления — plant blindness, то есть слепота к растениям. Мы воспринимаем растения как зеленый фон, если нам специально не расскажут про отдельные виды и их характерные особенности. Дикорастущие растения города — удачный объект для знакомства с разнообразием флоры: у них запоминающиеся по форме листья и плоды, как у репейника, например. Кроме того, такие наблюдения за природой могут быть полезны: в 1948 году швейцарский инженер Жорж де Местраль, снимая репей с шерсти своей собаки, придумал застежку для одежды — липучку.
В городе должны быть места, где горожанин сталкивается с дикой природой: не все могут вывезти детей на дачу или в деревню. Не так много мест в городе в пределах КАД, где можно увидеть, как растут папоротники, брусника и ландыши. Жителям севера города повезло: здесь есть Удельный парк, где сохранились участки елового леса с черникой; тут можно увидеть достаточно редких в городе птиц, например, ястреба или зеленого дятла, а в парке «Сосновка» водится хищное растение росянка.
Со стороны может показаться, что хипстеры открыли для себя учебник природоведения за 5 класс и сейчас навечно засадят все вокруг лопухами вместо эстетичных декоративных растений. С научной точки зрения так не получится. Сорняки — это растения-пионеры, которые поселяются на нарушенных территориях. Например, после стройки или сноса здания остается свалка и пустырь. Лишенная растительности земля сперва зарастает сорными травами, но благодаря их корням в почве начинает задерживаться вода — почва не пересушивается, а значит, дает меньше пыли. Жизнь большинства сорняков коротка, это, как правило, одно- или двулетние растения. За это время они успевают задернить почву, а некоторые растения (например, клевер, донник, мышиный горошек) — даже сделать её более плодородной за счет фиксирующих азот клубеньковых бактерий, живущих в их корнях. На этом «миссия» первых трав-поселенцев заканчивается: луговые многолетние травы, кустарники и деревья со временем их вытесняют, выигрывая конкуренцию. Поэтому лопухи в общественном саду через пару лет могут заменить молодые березки и ивы, а на месте мать-и-мачехи зазеленеют новые луговые травы. Чтобы поддерживать растительное сообщество, состоящее из лопухов, длительное время, нужно уже прикладывать усилия, ухаживать за ними, также как и за декоративными растениями.
Местные жители о саде
Алексей: я считаю, такие «сады» и мода на сорняки — вредительство. Это целая философия, очень популярная сейчас у студентов-троечников, начитавшихся «Темной экологии» Тимоти Мортона. Сначала мода циркулировала в околоакадемических кругах, а теперь ее подхватили и городские активисты. В итоге гуманитарии и художники принимают решения в областях, в которых совсем ничего не понимают, например, в городском проектировании. Будущее будет примерно таким: вокруг наших домов будет один борщевик и американский клен вместо ценных пород деревьев. Этот сценарий не кажется мне утопичным: некоторые художники прямо говорят об этом в своих интервью. Если мы, как жители, поддерживаем заросли лопухов вместо нормального сада или парка, то скоро никаких парков и садов у нас не будет: зачем чиновникам делать лишние движения, если все согласны на заросший бурьяном пустырь.
Сорные растения способствуют биоразнообразию, которое снижается из-за урбанизации: городские птицы и насекомые в ходе эволюции приспособились жить рядом с сорняками. Мы практически не видим в Петербурге красивых бабочек-крапивниц: если нет крапивы, их гусеницам нечем питаться. В зарослях общественного сада кормятся птички овсянки — они лакомятся семенами мятлика, овсяницы и одуванчика, а вот щеглы, маленькие птички с эффектным ярким оперением, — большие любители семян лопуха. Надо понимать, что экология — это не только защита окружающей среды, это наука о том, как разным видам сосуществовать друг с другом. «Дикарей» можно разумно сочетать с декоративными видами в одном общественном пространстве, но для этого мало инициативы «снизу» — нужна поддержка города и бизнеса.
Сейчас я участвую в работе над аудиогидом «Так называемые сорняки» о распространенных дикорастущих травах Петербурга вместе с активистами общественного сада, «Друзьями Удельного парка» и группой «Деревья Петербурга» — ее участники собирают информацию обо всех деревьях в городе. Идея аудиогида в том, чтобы, гуляя по общественному саду, Удельному парку или пустырю на углу Долгоозерной и Вербной улиц, человек узнавал о том, что растет вокруг, и воспринимал растения пустырей и обочины дороги не как бесполезные, а как интересные и важные элементы городской среды. Получается такое «ботаническое краеведение» через телеграм-бот.
Место сорняков в экосистеме Петербурга осмысляют современные художники: два года назад Илья Долгов посвятил выставку «Пылающий архипелаг» самоорганизациям сорных растений на острове Котлин в Финском заливе. Илья привез с острова в Москву пару сотен саженцев одичавшей облепихи, чтобы жители Перово могли высадить их у себя и понаблюдать за «гостями» в новом контексте.
Этим летом я преподавала в лаборатории проекта CitуСкрепы, его делает исследователь и куратор Дарья Болдырева. Проект отражает альтернативные карты и маршруты Петербурга и работает с историями жителей, которые по-настоящему скрепляют сообщество горожан. Сейчас участники лаборатории исследуют места вроде общественного сада и на сорняки смотрят как на соседей, а не как на бесполезную растительность.
В этом списке — великие, но утраченные, постройки: футбольный стадион, выкопанный жителями близлежащего района, карандашная фабрика, призванная окультурить крестьян, и первая работа будущей звезды архитектуры Константина Мельникова. Конструктивизму — сто лет. Главные сохранившиеся здания Рассказываем про важнейшие конструктивистские постройки, которые должны были помочь появиться новому человеку: баню в форме самолета, башню в виде корзинки для бумаг и типографию-горизонтальный небоскреб. Хлеба и зрелищ Рестораны и кафе, где гостям предлагается просто еда давно остались в прошлом — за ужином или обедом теперь надо как минимум изучать современное искусство или слушать концерт, а как максимум — чувствовать себя частью комьюнити. Выбрали три московских заведения, которые прививают такой подход к ресторанному делу и более чем успешно формируют вокруг себя сообщество единомышленников. На белом свете Поговорили с архитектором и урбанистом Ильдаром Ильдархановым (КБ «Стрелка») о том, почему в мегаполисах так светло, как это влияет на психологическое состояние горожан и почему Москву подсвечивают так, что видно из космоса.