Шуховская башня, Москва, 1922
Архитектор: Владимир Шухов
Улица Шухова, 8
Наш ответ Эйфелевой Башне — одна из самых узнаваемых построек в мире, прозванная в народе «радиобашней коминтерна» и символ технооптимизма, захватившего мир в начале ХХ века, когда казалось, что научный и технический прогресс приведут человечество к светлому будущему. От этих заблуждений окончательно избавились во время Второй мировой, но башня, откуда в середине века вещало советское телевидение авторства Владимира Шухова — главного хипстера в Москве 20-х (велоэнтузиаст, большой ценитель современного театра, ухажер будущей жены Антона Чехова Ольги Книппер и фотограф-любитель, изводившей своим хобби семью и друзей) — осталась. По завершении строительства башни Алексей Толстой, пораженный постройкой, написал «Гиперболоид инженера Гарина», а соперники-французы так впечатлились идеальной конструкцией, что, когда в центре Помпиду в Париже открывалась эпохальная выставка «Инженерное искусство», на афише была именно башня Шухова.
«Однажды прихожу раньше обычного в свой кабинет и вижу: моя ивовая корзинка для бумаг перевернута вверх дном, а на ней стоит довольно тяжелый горшок с фикусом. И так ясно встала передо мной будущая конструкция башни. Уж очень выразительно на этой корзинке было показано образование кривой поверхности из прямых прутков»
Владимир Шухов
Типография журнала «Огонек», Москва, 1930
Архитектор: Эль Лисицкий
1-Самотечный переулок, 17
Единственный реализованный архитектурный проект художника-авангардиста, заклятого врага Казимира Малевича и отца супрематизма в архитектуре Эля Лисицкого. Типография была построена в 1930-м году: редакция главного советского журнала должна была располагаться в здании, которое максимально соответствовало духу времени. Новое советское государство, которое тогда еще верило в идеи интернационала, сообщало всем интересующимся: его пресса, во-первых, не имеет ничего общего со своей предшественницей, а во-вторых, является частью большого проекта по трансформации будущего и находиться должна тоже в доме будущего. Здание было выполнено в духе «горизонтальных небоскребов», которыми грезил Лисицкий. С ними, как и с идеями о рабочем интернационале в Советском союзе было покончено спустя несколько лет, а сейчас идеи Лисицкого наконец претворяются в жизнь не где-нибудь, а в Саудовской Аравии — там сейчас строят город будущего Neom и горизонтальный небоскреб длиной в 170 километров.
«Есть традиция зодчества как визионерской художественной практики, вообще не связанной с перспективами материального воплощения, и из этого получается своего рода “архитектура минус строительство”.»
Вадим Басс, искусствовед
Дом Наркомфина, Москва, 1928
Архитекторы: Моисей Гинзбург, Игнатий Милинис, Сергей Прохоров
Новинский бульвар, 25, корп. 1
Главный шедевр конструктивизма в Москве, жилище «переходного типа» (от «буржуазного дома» к «социалистической коммуне») и, по иронии, первый, и возможно последний, советский пентхаус. Дом Наркомфина — результат многолетних исследований архитектора Моисея Гинзбурга, который всю жизнь изучал оптимизацию постройки жилых комплексов. Первыми жильцами дома, в котором частные квартиры (то самое «буржуазное жилье») были совмещены с общественными пространствами нового типа (столовая, солярий на крыше, детский сад, планировался гараж и прачечные), были сотрудники Наркомата финансов, а для его главы на крыше был создан отдельный особняк. Все это, по задумке архитекторов, должно было способствовать рождению нового советского человека — того, кто использует свое время максимально рациональным способом, и которому не надо ехать через весь город, чтобы сдать в детский сад детей. Здание так и осталось прецедентом, но надо понимать, что большинство современных жилых комплексов, — это, конечно, наследники шедевра Гинзбурга.
«Дом Наркомфина иногда называют домом-коммуной, но это ошибка — сам Гинзбург называл его домом переходного типа и считал, что он плавно готовит жильцов к общественному укладу жизни. Подумайте: элитный министерский дом был построен по экспериментальному проекту.»
Айрат Багаутдинов, историк архитектуры
Купальня-баня Рогожско-Симоновского района, Москва, 1928
Архитектор: Сергей Панин
Автозаводская, 21
Чтобы понять, насколько тотальным был советский проект по созданию «нового человека» и его нового быта, можно посмотреть на общественные бани на Автозаводской. Ведущие архитекторы страны работали даже над такими помещениями. В конце 1920-х на юго-востоке города массово селились рабочие ЗИЛа и для них была отстроена баня, которая, согласно апокрифу, должна была точно повторить легендарный аэроплан «Илья Муромец» великого конструктора Ильи Сикорского, создавшего первый в истории многомоторный бомбардировщик. 10 000 квадратных метров были рассчитаны на 400 человек в день, и носили гордое название «Комбинат гигиены и здоровья», а архитектора Панина при постройке консультировал один из основателей советской научной школы теории железобетона — Артур Лолейт. Это примерно так же, как если бы меню в баре помогал составлять Дмитрий Менделеев. Бани, кстати, практически в неизменном виде дожили до 2023 года и продолжают функционировать по прямому назначению.
«На фоне практически повсеместных сносов и реконструкций бань и бассейнов 1920-30-хх годов в Москве купальни Рогожско-Симоновского района Панина остаются в столице единственным архитектурным памятником такого масштаба, воплотившим утопические мечты эпохи авангарда о создании гигантских “гигиенических цехов” для выковки нового социалистического человека.»
Александра Селиванова, искусствовед
ДК ЗИЛ, Москва, 1930
Архитекторы: Леонид и Александр Веснины
Восточная, 4, корп. 1
Самый масштабный московский проект братьев Весниных — главной архитектурной династии конструктивизма, авторов знаменитого магазина Мосторга на Красной Пресне, одинаково хорошо оформлявших Красную площадь к празднику Интернационала и строивших города с нуля в Башкирии. ДК ЗИЛ должен был располагаться на месте снесенного Симоновского монастыря, но храм удалось отбить. Центр пролетарской культуры, выполненный по всем заветам Корбюзье, таким образом переехал, чуть ужался в размерах, но главный референс не потерял — ДК ЗИЛ по форме, как и Рогожские бани, напоминает летящий самолет — тот, который должен был унести всех в светлое социалистическое будущее.
«Основной принцип, которым мы руководствуемся в наших исканиях новой, социалистической архитектуры, — это полное соответствие архитектуры назначению здания. Именно такое решение мы попытались дать в крупнейшей из наших работ последнего времени - во Дворце культуры Пролетарского района. Социалистический Дворец культуры должен прежде всего вызывать ощущение свободы и радости. Это ощущение мы пытались создать путем соответствующей организации пространства, путем применения принципа перетекающего пространства.»
Братья Веснины, пояснительная записка к проекту
Продолжение материала — про утраченные памятники конструктивизма.
В этом списке — великие, но утраченные, постройки: футбольный стадион, выкопанный жителями близлежащего района, карандашная фабрика, призванная окультурить крестьян, и первая работа будущей звезды архитектуры Константина Мельникова. Хлеба и зрелищ Рестораны и кафе, где гостям предлагается просто еда давно остались в прошлом — за ужином или обедом теперь надо как минимум изучать современное искусство или слушать концерт, а как максимум — чувствовать себя частью комьюнити. Выбрали три московских заведения, которые прививают такой подход к ресторанному делу и более чем успешно формируют вокруг себя сообщество единомышленников. На белом свете Поговорили с архитектором и урбанистом Ильдаром Ильдархановым (КБ «Стрелка») о том, почему в мегаполисах так светло, как это влияет на психологическое состояние горожан и почему Москву подсвечивают так, что видно из космоса. Архитектура как спаситель мира Основной проект архитектурной биеннале в этом году называется «Лаборатория будущего». По версии куратора в ближайшие годы главными для нас станут не новые технологии, материалы или энергоэффективные здания. Будущее — это Африка и все, что с ней связано.