Советский бар-хоппинг

Изучаем столичную алкогольную историю и вспоминаем московские бары, рестораны и рюмочные, куда ходили кутить советская богема, стиляги, дипломаты и рабочий класс. Этих мест уже нет на карте города, но выпитое там навсегда останется в истории.

Культовый бар Москвы — советский предок «Камчатки» — который находился в доме на пересечении Столешникова и Большой Дмитровки. Сейчас там бутик Prada. В здании, на месте которого в начале XIX века была церковь Воскресения в Скоморошках, после пожара были открыты меблированные комнаты и магазины (Антон Чехов там покупал пенсне, например). «Яма» появилась на Столешниковом в 1960-х, сменив на этом месте театр им. Ермоловой. На самом деле бар назывался «Ладья», а «Ямой» его прозвали завсегдатаи — уголовники (знаменитая в Москве банда под кодовым названием «Глухонемые»), студенты, богема. Он находился в подвале и работал по принципу «автопоилки». Пили стоя, вокруг стен стояли автоматы, из закусок были только каменные соленые сушки (постоянные посетители воблу обычно приносили с собой), а кружка пива стоила двадцать копеек (брали сразу минимум по две). Наливали в основном разбавленное, кружку «небалованного» можно было получить только по блату.

Ажиотаж в «Яме» (очереди стояли и на улице) создавался не только из-за дешевизны пива, но и благодаря удачному расположению. Мало того, что центр, так еще и по соседству знаменитый в городе общественный туалет, где по совместительству был «магазин» дефицитных товаров или так называемый «туалетный комок» — с рук там покупали в основном косметику, колготки и другие товары первой женской необходимости. «Яма» триумфально просуществовала в Москве до 1990-х: о размахе кутежей там можно судить по тому, что фотографий интерьера великого бара в истории не сохранилось.

Знаменитое кафе, которое в 1990-м году выселил первый в стране «Макдоналдс». Недорогую «Лиру», открывшуюся в 1960-х, неожиданно облюбовали столичные хиппи. Неожиданно — потому что по вечерам вход в «Лиру», которая днем функционировала как обычное кафе, куда в рабочий перерыв забегали за бутербродом, осуществлялся совершенно не на демократических началах. На фейсконтроле очередей (а они были велики) стоял известный на всю Москву швейцар Костя — в некоторых случаях преодолеть его профессионализм можно было только с помощью рубля — про это слагались стихи и писались песни (у «Машины времени» даже была композиция «Кафе “Лира”», где прямо говорилось: «Но народа скопленье не имеет значенья — за дверями швейцар, \\ Неприступен и важен, стоит он на страже боевым кораблем \\ Ничего он не знает и меня пропускает лишь в погоне за длинным рублем»). Попавшим, впрочем, были гарантированы недорогие по тем временам коктейли с говорящими названиями «Таран» (1,06 рубля), «Международный» (1,08 рубля) и «Привет» с «Коньячным». В эпоху государственной борьбы с алкоголизмом «Лира» выкручивалась как могла: там делали коктейли из соков, молока, фруктов и других простых ингредиентов. Не устояло кафе только под натиском перестройки. Когда в 1988 году был заключен договор о появлении в России сети ресторанов «Макдоналдс», «Лире» пришлось в срочном порядке освобождать помещение.

В 1938 году по адресу Горького, 6 (сейчас Тверская) в Советском Союзе началась новая американская жизнь — в те годы с США дружили, и по их образцу строились не только заводы, но и клубы. «Коктейль-холл», в народе «Кок», «Коктелька» или «Ерш-изба», на месте которого сейчас находится офис «Билайна» и «Магнит», стал настоящим флагманом этих настроений. Двухэтажный, роскошный по советским меркам бар с люстрами, ковровыми дорожками и пальмами работал до трех ночи, и выпить туда ходили все, кто хотел почувствовать себя иностранцем: творческая интеллигенция, дипломаты и стиляги.

Внутри было дорого — фирменный коктейль «Маяк» из ликера, коньяка и желтка стоил, например, четыре рубля. Среди публики были в основном мужчины, женщин пускали только в сопровождении. Стиляги, за которыми в 50-е еще не особо гонялись органы, сделали из «Коктейля» свою базу: в нем начинали вечер, а затем двигались в парк Горького на танцплощадку в «Шестигранник», где можно было плясать под американский джаз.

Коктейльная карта бара была и до сих пор остается впечатляющей — там было как минимум 500 наименований. Историк советской миксологии и культовый бармен Владимир Журавлев, один из основателей общества Bartender Brothers, периодически пытается вернуть в Москву карту «Коктейль-холла» — последний раз напитки из великого советского бара можно было попробовать в «Горках» на Тверской.

Грузинский ресторан, который в 1930-х открылся в здании, построенном на одном из важнейших мест в Москве — сейчас напротив памятника Юрию Долгорукому. В XVII веке там были палаты царя Алексея Михайловича по прозвищу Тишайший, потом была гостиница «Дрезден», где жил и умер Василий Суриков, после революции там обосновалась редакция газеты «Правда», а в 1930-х по инициативе главы НКВД Лаврентия Берии там открылся «Арагви», где у Берия был собственный кабинет. По Москве тогда ходили слухи, что Берии туда привозят девушек, которых потом никто никогда не видит.

Во времена Советского Союза помимо партийной верхушки в ресторан «Арагви» водили иностранных гостей — именно там, например, чествовали классика американской литературы Джона Стейнбека, когда он в 1948 году приехал в Москву (описание застолья в «Арагви» вошло в его «Русский дневник»). Вплоть до 90-х слава и популярность «Арагви» была непоколебима, про него даже ходил анекдот: «Выходят два грузина из «Арагви». «Слушай, дорогой, а кто это на коне сидит?» — спрашивает один, указывая на памятник. «Ты разве не знаешь? Это — Юрий Долгорукий, основатель Москвы», — отвечает товарищ. «Надо же, какой молодец, — растрогался первый. — Такой прекрасный город построил вокруг нашего ресторана!».