Фотографии: выставка «Ча Ща», которую галерея Jart устроила в лесу курорта «Пирогово» осенью 2020.

Если описывать меня двумя словами, то это будет «шум» и «плотность». Я всю жизнь прожила в одном районе Москвы и каждый раз, когда приходилось надолго задержаться за городом, чувствовала легкое беспокойство. Помню год, когда работала в Николе-Ленивце над книгой: тишина и свободное пространство просто сводили меня с ума, притом что те края украли половину моего сердца. И хорошо помню тот момент, когда, наконец, вернулась в город и пошла по своим делам вдоль Садового, где был шум, пыль и отвратительная (и одновременно прекрасная) плотность. И — как парадоксально — в тот момент я вздохнула свободно.

В 2020-м все изменилось. Если раньше я не уезжала из Москвы дольше, чем на две недели, то в этом году провела здесь два с небольшим месяца. И не только я — так же поступают и другие мои знакомые, завзятые городские жители. Сожалеем ли мы о своем выборе? Едва ли. Главным обещанием города всегда был разнообразный досуг, но этой осенью эта карта мегаполиса явно оказалась бита: в последние месяцы я видела больше фотографий с лесной выставки «Ча ща» и из отреставрированной библиотеки в Переделкине, чем с московских мероприятий. В инстаграме они перемежались снимками тех, кто отважился на более продолжительную вылазку на природу: представители креативного класса позировали на них в романтических нарядах на фоне эмалированной посуды на крыльце своего съемного дома и играли в близость к природе совсем в духе Марии-Антуанетты. И подписывали такие картинки отдельным термином — «коттеджкор». Сначала я удивлялась: казалось, что такой поворот от города к субурбии происходит впервые. Но стоило чуть-чуть углубиться в историю, как я обнаружила, что популярность деревни взлетает и падает так же часто, как котировки «единорогов» на бирже.

Во время чумы 1665 года все, кто мог себе позволить, бежали из Лондона — от короля до парламента. После терактов 11 сентября и июльских событий 2005 года в Лондоне жители США и Великобритании всерьез заинтересовались загородной недвижимостью.

Если говорить о заре времен, то еще римляне и китайцы со свойственным им уважением к природе объявили пригород пространством для уединения, размышления и времени с собой. И интеллектуалы всех стран и времен разделяли их стремления удалиться от городской суеты. Поклонниками деревни всегда были творцы — от римского поэта Горация до немецких экспрессионистов. Можно еще вспомнить печально известные фигуры большой политики XX века: Мао деревню фетишизировал, Каддафи ненавидел города. Об этом на своей большой выставке с говорящим названием «Деревня — будущее мира» в музее Гуггенхайма рассказывает голландский архитектор Рем Колхас — один из главных мыслителей современности. В своих первых книгах он сделал из мегаполисов фетиш, чем по молодости и прославился, но на старости лет говорит, что города ему больше не интересны, и активно изучает все, что вокруг них.

Мне повезло учиться на «Стрелке» в 2011 году, когда мои однокурсники вместе с Колхасом были очарованы американскими фермерами, управляющими комбайнами с помощью айпадов, кампусами технологических компаний и исследовали Hinterland — территории между городом и деревней. Тогда они пришли к выводу, что за ними будущее. Колхас солидарен и утверждает:

«Сегодня деревня меняется намного быстрее и радикальнее, чем город, который остается старой формой существования людей».

А кто мы такие, чтобы спорить с Ремом, спрашиваю я? И еще раз пересматриваю снимки с «Ча щи», вспоминая, как там было хорошо.