Когда в 2011 году стало известно, что с Converse будет сотрудничать бразилец Оскар Нимейер, пионер и экспериментатор в области железобетонной архитектуры, автор штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке, центра французской компартии в Париже и просто всех основных зданий столицы Бразилии, регулярно называемых главным архитектурным ансамблем века, многие, мягко говоря, были удивлены. На самом деле, это сотрудничество странным казалось только на первый взгляд. При более внимательном рассмотрении, разумеется, выяснилось, что у одного из главных левых интеллектуалов ХХ века и американской компании, выпускающей самые знаменитые кеды в мире и начинавшей с производства обуви для баскетболистов и военных, есть кое-что общее.

Это общее лежало не буквально в области дизайна, а в области идей. Тут надо оговориться и сказать, что Нимейер был не только великим архитектором, но и не менее великим коммунистом. Он работал в то время, когда слова «авангард», «счастье», «социальное равенство» и «свобода» были не пустым звуком. И в своих работах Нимейер, который в 1954 году основал журнал «Модуло» (для него писали не только бразильские леваки, но и Жан-Поль Сартр), а с 1992 по 1996 год был председателем Бразильской коммунистической партии, приближал светлое будущее, как мог. В то время как Нимейер издавал «Модуло», Converse благополучно стали обязательной обувью контркультурной молодежи. После того как их кеды надел «бунтарь без причины» Джеймс Дин, конверсы стали символом протеста против буржуазного общества «взрослых».

В 2012-м на классических высоких кедах Chuck Taylor появился написанный от руки знаменитый девиз Нимейера: «Меня привлекает не прямой угол, не прямая, жесткая и негибкая линия, созданная человеком. Меня привлекает свободный и чувственный изгиб — изгиб, который я нахожу в горах моей страны, в извилистом течении ее рек, в теле любимой женщины». Кеды Нимейер спроектировал вслед за своим знаменитым памятником, посвященным политическим заключенным, пострадавшим от пыток в Бразилии. А их подкладку сделал в честь Движения безземельных крестьян, организации воющей за права бедняков в его родной стране, в очередной раз доказав, что любая утилитарная вещь при должном подходе может и должна быть политическим высказыванием.

Дружба модельера Миуччи Прады и Рема Колхаса, одного из главных представителей деконструктивизма в архитектуре, будущего консультанта Эрмитажа в вопросах реконструкции Главного штаба и автора здания музея современного искусства «Гараж» в Парке Горького, началась в 2001 году, когда модный дом заказал голландцу проект своего магазина в Нью-Йорке. Звездное бюро OMA Рема Колхаса (в нем, например, когда-то начинала его подруга и коллега Заха Хадид) для начала создало Prada Epicenter в Нью-Йорке — что-то среднее между бутиком, галерей современного искусства и общественным пространством.

Встреча Рема и Миуччи была, что называется, неизбежна. Оба начинали в 1980-х, оба всегда стремились к сотрудничеству с художниками, оба были последовательными деконструктивистами. Миучча работала над тем, чтобы «идеальный» образ «идеальной» женщины-цветка из 1950-х оказался в прошлом, и одновременно упрощала и усложняла силуэт женского костюма. Колхас же делал примерно то же самое, только в архитектуре, — исследовал изломанные формы, и его здания, как и платья Прады, отказывались легко и мило вписываться в окружающее пространство.

За двадцать лет сотрудничества Прада и Колхас вместе спроектировали несколько бутиков Prada. Еще Колхас оформил практически все показы марки, стал архитектором их арт-центра в Милане, но главным совместным проектом дизайнера и архитектора, пожалуй, можно назвать временный павильон Prada Transformer в Сеуле. Главным, потому что именно в нем были максимально четко артикулированы основные художественные и, конечно, политические принципы Прады и Колхаса. Главное — их нежелание работать внутри иерархий, утверждающих, что мода менее важна, чем изобразительное искусство, а дизайн не настолько интересен, как монументальная архитектура. Этот манифест был буквально явлен публике в конструкции самого здания.

Временный павильон за несколько месяцев должен был принять три совершенно разных события — фешен-выставку, кинофестиваль и, наконец, экспозицию современного искусства. Для этого была придумана конструкция, состоящая из четырех геометрических фигур — круга, креста, шестигранника и прямоугольника. Полупрозрачный Prada Transformer переворачивался с помощью кранов. Стены превращались в пол, пол — в стены, и так до бесконечности. Так архитектура становилась модой, мода — искусством, и так до бесконечности.

В 2001 году Бернар Арно, миллиардер, владелец LVMH и будущий самый богатый человек в Европе (этот титул он получил в 2018-м), объявил, что его компания начинает строить новый культурный центр в Париже. Он, по традиционно нескромному замыслу Арно, должен был стать не только местом, где будет храниться его коллекция современного искусства, но и новой достопримечательностью столицы. Осуществлять задуманное позвали архитектора Фрэнка Гери, к тому времени известного как «новый Гауди» и «Пикассо от архитектуры». Выбор был понятен: Арно нужен был автор — «народная звезда», и Гери, несмотря на всю сложность своих построек, именно ею и был.

Гери — часть фантастически успешного поколения. Вместе с Колхасом и Захой Хадид он в 1988 году участвовал в эпохальной выставке в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Экспозиция называлась «Деконструктивистская архитектура», и именно с нее началось царствование триумвирата Колхаса, Хадид и Гери в этой области. Но из всей компании он первым по-настоящему прославился. Это случилось в 1996 году, когда в Праге по его проекту был построен Танцующий дом — две цилиндрические башни, образующие танцующую пару. О здании Музея Гуггенхайма в Бильбао, построенном на следующий год, и говорить нечего. Его формы сравнивали то с артишоком, то с космическим кораблем, то с распускающейся розой. Именно после него Гери окрестили создателем «зданий-аттракционов».

Арно именно аттракцион и требовался. Гери не подвел: за огромные 150 миллионов он построил стеклянного «кита» с отсылками к Татлину и традиционной парковой архитектуре. Другим важным событием стало приглашение Гери оформить витрины Louis Vuitton в 2013 году. Руководство бренда так поддержало своего тогда нового креативного директора Николя Гескьера. Дизайнер, известный своим архитектурным подходом к конструированию одежды, получил возможность увидеть свои вещи буквально вместе с конструкциями, которыми он вдохновлялся.